Алауэн. История одного клана - Страница 6

Хозяйка усадила меня за стол и начала споро выставлять разнообразную снедь. Тут же рядом полыхал огонь и закипал чайник. Драконы сели по другую сторону стола. Не особо стесняясь, один из них принялся разливать ароматный настой по чашкам, другой мазал сливочным маслом внушительные ломти свежеиспеченного, еще теплого хлеба. А женщина тем временем планомерно разбивала яйца над раскаленной, брызжущей маслом сковородой. Я же наблюдала за этим полными удивления и растерянности глазами.

Поймав мой обалдевший взгляд, змееныш подмигнул, проказливо улыбаясь. А его брат положил на тарелку передо мной внушительных размеров бутерброд, которым я могла наесться на весь день, и сказал:

— Думаю, нам будет лучше познакомиться. Мое имя Колиандрэй, но можешь звать меня просто Колин. А этот желтоглазый нахал — Сериандрэй. Или Сери. Если ты конечно не против, дорогой братец, — насмешливо согнулся в поклоне человек-дракон.

— Как я могу отказать леди, — улыбнулся тот.

У меня кровь в жилах стыла от его улыбки.

— Мое имя вам должно быть уже известно — Александрит Андин.

— И как нам тебя называть?

— Как хотите, — пожала я плечами.

— Тогда мы будем звать тебя Лекси. — Заметив, как я поморщилась, змееглазый не преминул напомнить: — Ты сама сказала — как хотим.

Железный довод я признала и не стала спорить, к тому же с драконом — это более чем опасно.

Хозяйка поставила передо мной внушительное блюдо с яичницей, пожаренной с луком и шкварками. Поблагодарив добрую женщину, я тем не менее отставила блюдо, попивая свой отвар и кусая бутерброд. С детства не терплю жареный лук.

Сами же драконы довольно лихо разделались не только с предложенным им кушаньем, которого хватило бы на всю мою пятерку, да еще присовокупив бутерброды, полбанки клубничного варенья и небольшую крынку свежей сметаны. Так на примере я поняла значение выражения — «голодный как дракон». Если это для них завтрак и, судя по всему, легкий, то что же они съедают на обед? Искренне надеюсь — не глупых магичек, попавших к ним в дом.

Сейчас эти два типа меньше всего напоминали драконов Алауэн Ту. Скорее уж избалованных сынков какого-нибудь купца или зажиточного горожанина. На вид им от силы лет по двадцать пять. Растрепанные волосы и широкие расхлябанные рубахи тоже не предавали весомости и шика. Хотя… надо признать, выглядели они сногсшибательно, и если бы я не знала, кто это так задорно улыбается, устроив с братом потасовку на ложках, мигом влюбилась бы в обоих. Но все же я знала, и мне совершенно не светила мысль еще раз попасть под гипнотическое влияние этих существ.

Интересно, если я предложу им артефакт, который выкрала той ночью, они согласятся отпустить меня? Ответ очевиден — нет. Колин прав — всего лишь игрушка.

Оба дракона как по сигналу замерли, глядя на меня своими змеиными глазами.

Только теперь я заметила, как все плывет перед глазами, как кружится голова. Кто-то осторожно положил меня на лавку. Глаза просто слипаются, наливаясь свинцовой тяжестью.

— Слишком рано. Туманница должна была начать действовать только через полчаса. Не нравиться мне эта восприимчивость.

— Ты же сам видишь, у нее слабый организм. Как бы нам не ошибиться с выбором.

Голоса доносятся издалека, но я не перестаю чувствовать и слышать. Просто мне уже так все-е равно-о.

Кажется, я летаю, или это просто меня взяли на руки, какая сейчас разница. Просто хорошо. Мое бедное тельце кладут на что-то мягкое, затем трясут, вынимая из одежд. Прохладной кожи касаются горячие руки, и мне не хочется им сопротивляться, это нравится.

Появляется женщина, жутко ругается, обзывает охальниками и супостатами. Меня продолжают вертеть, уже переодевая во что-то. Женский голос шепчет успокоительные слова, но мне нет до нее дела, разлука с ласковым огнем почти болезненна. Пытаюсь слабо сопротивляться, чего-то просить.

Потом снова появляются они. Воздух вокруг вибрирует от мощи и первозданности древней магии, а я начинаю мелко дрожать.

Сознание продолжает тянуть в самые глубины забытья, но я сопротивляюсь.

Так хочется дослушать странную песню, которую поют эти голоса. В их звучании раскаты грома и переборы дождя, звон капели и шорох снега, в них завывания потерявшегося в горах ветра и шепот вечернего бриза, свет звезд и безмерная свобода. Вот уж никогда не думала, что услышу песнь драконов.

И я тянусь к этим голосам, я таю в них, сливаюсь…

Внезапно внутренняя нить рвется, забытье отпускает меня навстречу этим голосам… И я распахиваю глаза.

Прямо надо мной склонились две драконьи морды, с удивлением вглядывающиеся в подернутые туманом, но разумные глаза. Мои голубые глаза.

— Я же говорил, не нравится мне это, — прошипел один из них, обрывая песнь. — Будь осторожней, мы не можем потерять ее сейчас, слишком много сил потрачено.

Второй дракон, все так же тихо мурлыкавший себе под нос, кивнул.

А мне ничего не оставалось, как тонуть в этих звуках, чувствуя, как они овладевают всем телом. Я снова прикрыла глаза, позволяя песне ласкать мне кожу и туманить разум. Как хорошо…

Резкая боль выводит из состояния близкого к блаженству. Хватаюсь за грудь и натыкаюсь на нечто твердое, которое торчит у меня между ребер. Крик боли врывается в песню, все еще тянущую меня за собой, ломая ее стройный ряд. Певец замирает на вздохе, сбиваясь на каких-то пол-октавы…

Новый крик сотрясает стены.

— Рано… приготовься, я выну его… у нас останется лишь несколько секунд. Только не прекращай звать.

Ох, как больно… согретый кинжал высвобождается из теплых ножен моего тела, и я чувствую, как из раны, пульсируя, вытекает кровь. Биение сердца сходит на нет.